Цветы не врастают в землю,
Сколько их ни топчи,
Единственные, кому внемлют —
Солнечные лучи,
Быть чьими-то — не заставишь
И в бегство не обратишь.
Коснись лепестков, как клавиш,
Нарушь привычную тишь —
И вслушайся, и почувствуй,
Запомни летящий звук.
Цветы владеют искусством
Читать мелодию рук.
Все девочки с именем Ольга — княжны,
Все женщины Ольги — княгини.
Но тут поясненья, пожалуй, нужны:
Одна есть на свете меж ними —
Осанка, достоинство, мудрость и честь,
Ирония, лёгкость в общеньи…
Признаться ль? Во мне до сих пор ещё есть
Изрядная доля смущенья:
Робею пред нею, не в силах понять,
Чем дружбу ея заслужила…
Ах, Ольга, позвольте Вас всё же обнять!
Я строчками наворожила —
Вам счастливо жить аж до ста двадцати
(А дальше — ещё пожелаю),
Ковиду уже я велела уйти,
Собаки пусть тоже не лают,
Пусть солнечный свет озаряет Ваш путь,
Пусть дни будут радостью полны!
(Во как завернула!!! Красиво — аж жуть!
Эх, надо бы в рифму — про волны…)
От всех, кто Вас любит, кто ловит эфир,
Чтоб голос услышать знакомый,
Несу Вам поклоны! Вы ориентир,
Ведущая — я Ваш ведомый!
Первомай по странам мчится!
Чем же мы его отметим?
Демонстрацией, вестимо!
И обильнейшим столом.
Демонстрируем единство
С закадычными друзьями,
Стол накроем на поляне,
Может, будет и шашлык…
Пусть посуда — чистый пластик,
Всё равно звенят бокалы!
Всё равно мы пьём за то ведь,
Что мы живы — и мы здесь!
Посидим ещё, покамест
Дождик нас совсем не смоет…
Не забыть бы только после
Мусор за собой убрать…
Однажды в студёную зимнюю пору
Я руку порезала банкой икры.
А муж мой забился в ближайшую нору
И выпал на сутки из этой игры.
Его приводили две скорые в чувство,
Я бегала вдоль их нестройных рядов…
В себя привести мужика — ох, искусство…
— О, дышит! А я уж подумал — готов…
Ах, доктор, ну шутки у вас… как так можно?!
И кстати, займитесь уж кто-нибудь мной!
— Ну что там у вас? А, ну это ж несложно!
Неужто так лень завязаться самой?
С трудом упросила я бинтиком узким
Порез замотать (ну широкого нет)…
Теперь вот милОму готовлю капустки,
Проснётся, болезный, и вот он — обед!
Как странно — никого ещё не знаешь,
На испытательном лишь пребывая сроке, —
Но это моментально забываешь,
Как видишь лица — и читаешь строки…
Единомыслие, единовосприятье,
Стихосплетенье, комплименты, эвфемизмы…
Непостижимо, как находятся собратья…
По разуму? Иль по безумству жизни?
Мы разные, но нам одну дорогу,
Не спрашивая нас, нарисовали.
Так за руки возьмёмся же, ей-богу!
Звенят бокалы, опьяняет Цинандали…
Мы на кухоньке, как прежде диссиденты,
Обсуждали, выпивали и смеялись
Под прекрасные «Культур»ные моменты…
Обе искренности нашей не смущались,
Восхищались мы друг дружкой и балдели…
На столе соревновались угощенья…
Как же редки эти встречи, в самом деле!
И за это нам не вымолить прощенья…
Не стоит о Ричарде Гире
Печалиться дни напролёт:
Сидит он в нью-йоркской квартире
И ждёт, что ему повезёт…
А взял бы он в руки-то гири,
Чуток за собой последил —
Признали б тотчАс в целом мире,
Что Гир — ну почти Михаил!
Однако же горе у Гира:
Он Ричард, но он не поэт!
Ведь слов-то мильон, да вот лирой
Не ровня он Лившицу, нет!
