Тараканчики мои, рыжие, дурные,
Что вы носитесь везде, словно заводные?
Что воруете еду, топчете посуду?
Вас за раз не перебьёшь, вы теперь повсюду!
Вас, зараз, не изведёшь, рыжие мутанты!
Из-за вас я пью опять антидепрессанты!
Из-за вас ночей не сплю: принимаю роды,
Тут же выводок луплю, рыжие уроды…
Мерзких тварей, сволочей, всех перестрелять бы!
Чтоб до самой смерти вам свадеб не играть бы,
Не плодиться на столе, вымытом до блеска…
Тапок, что зажат в руке, опускаю с треском!!!
Бью ещё, ещё не раз, чтоб вам пусто было!!!
Не смыкаю ночью глаз, я про сон забыла,
Исхудала я с лица, ужас, право слово!
Таракана-подлеца бью очередного…
И день и ночь иду на сво
лочей. Убивши одного
в ночи, тотчас иду за сле
дущим! Вам не понять — несве
дущим: нам надо в нас
тупление сейчас,
долой сомнения,
давно пора
поднять кара
ющую длань
на эту дрянь,
на эту рвань,
вершить судьбу,
трубить в трубу,
и бить неистово в тамтам,
и их гонять и тут и там,
по всем углам,
по всем фронтам:
на мойке, на столе и на
плите — такие времена!
Когда-нибудь мы этих сво
лочей — ну всех до одного! —
и будет мир, и труд, и май,
а нынче геть — и не замай,
айда со мной, кураж поймай,
за мной упрямо повторяй:
мы не рабы, рабы не мы!
Пускай страшит судьба Мумы
и грозен враг — но есть Мазай,
не вечен мрак, уйдёт Мамай,
а дальше, друже, как пойдёт,
не трусит только идиот,
но нам с тобой не привыкать
на тапке звёзды рисовать!
Ты рук, мой друг, не опускай
и флаг из рук не выпускай,
пусть ночи ужаса полны,
мы тапком вооружены,
а нынче день — и он нам дан,
чтоб здохнул сволочь-таракан!!!
Бешеные кошки, ушлые и дошлые,
Сидя на окошке, вспоминали прошлое,
Говорили шёпотом, да не понарошке,
Что приходят с опытом все печали к кошке…
Мудрые и взрослые, дружка к дружке жмутся,
Всякими вопросами мало задаются,
Смотрят кошки искоса сверху на собаку,
Радуются вискасу и не лезут в драку.
Драные и милые, злые или добрые,
Немощные, хилые, молодые, бодрые,
Дикие, домашние, сытые, голодные,
Но всегда — бесстрашные, навсегда — свободные.
